Уэллс действительно занимает особое место в традиционной английской новеллистике. По традиции, сформированной в Англии под влиянием очень популярных в XVIII веке сервантесовского «Дон Кихота» и вышедшей из-под пера ученика Сервантеса – почти столь же великого (но подзабытого сегодня) Генри Филдинга – «Истории Тома Джонса, найдёныша», роль новеллы ограничивалась функцией некой «вставки» в романе, эпизода важного, но всего лишь эпизода.

Английская новелла ХІХ века имела и другие корни, вырастая в том числе из достаточно простого бытописательного очерка. Который становится полноценным рассказом, новеллой уже в диккенсовских «Очерках Боза».

Сюжеты тех рассказов достаточно неприхотливы и, на первый взгляд, мало отвечают современному определению новеллы, как «…небольшого прозаического жанра (от итальянского novella), разновидности рассказа, отличающейся строгостью сюжета и композиции, отсутствием описательности и психологической рефлексии, необыденностью события, элементами символики».

Кстати, что касается «необыденности сюжета и элементов символики», то все согласятся, что в фантастических рассказах Уэллса они очень даже присутствуют. Но «отсутствие описательности…» и прочего, заданное классическим определением, Герберта Уэллса как бы стесняет. Новеллы писателя-фантаста явно выходят за жёсткие рамки литературных (или окололитературных) штампов. Впрочем, если бы великий писатель и мог предсказать современные штампы, вряд ли он стал бы серьёзно к ним относиться.

Английской новеллистике ХІХ века была свойственна тяга к цикличности, объяснявшаяся достаточно просто и прагматично (собственно, и сама английская новелла не страдала излишним романтизмом): издательская практика диктовала свои «правила игры». Выпуская в свет преимущественно романы – естественно, отдельными выпусками, «разбивающими» цельное произведение, которое воспринималось читателем «от выпуска к выпуску» – требовалось как-то связывать последовательно издаваемые части романа.

Кроме того, сказывалась привычка читателей воспринимать новеллу как часть чего-то большего – опять же, требовались «связки». Особенной изобретательностью отличался Диккенс, придумавший сюжетные «обоснования» для подобных циклов.

Новеллистика в ХІХ веке сначала напоминала слегка «размытое» явление – во всяком случае, не являлась вполне определённым понятием. Положение дел переменил Роберт Льюис Стивенсон (в этом, конечно же, участвовали и другие английские писатели). Ему принёс славу увидевший свет в 1883 году «Остров сокровищ». Но известен-то Стивенсон стал гораздо раньше – именно очерками и рассказами, в том числе объединёнными в циклы.

Артур Конан Дойль, двадцативосьмилетний врач, в 1887 году опубликовал повесть «Этюд в багровых тонах». Через несколько лет он начал публиковать новеллы, а затем и сборники новелл, героями которых являются знаменитый Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

В том же 1887 году лондонский студент Герберт Уэллс увидел изданным свой первый «Рассказ о ХХ веке». Интересное совпадение дат, не правда ли? (Хотя в энциклопедиях упоминается обычно другая дата начала литературной деятельности Уэллса – 1893 год.)

Через два года новеллы Уэллса начинают регулярно появляться в самых лучших и читаемых английских журналах. Ровно через десять лет – в 1897 году – издан первый сборник рассказов. Герберту только миновало тридцать лет, и он активно пишет. После сборника «История Платтнера и другие» вскоре увидели свет – «Тридцать странных рассказов» (в том же 1897-м), «Рассказы о пространстве и времени» (всего через два года), «Двенадцать рассказов и сон» (в 1903 г.), затем «Страна слепых и другие рассказы» и «Дверь в стене и другие рассказы» (в 1911-м) – впрочем, последний из этих сборников содержал лишь перепечатки прежних рассказов. Позже Уэллс всё реже обращался к этому жанру (кстати, больше и не создав ничего удачного), видимо, потеряв интерес к новеллистике.

Может быть, просто закончился самый плодотворный период его творчества, его молодость, которой вообще свойственна восторженность и тяга к новому? (А новелла долгое время воспринималась читателями именно как новое в литературе – новое и увлекательное.)

По крайней мере, самые удачные и самые известные, талантливые романы Уэллса, как писателя-фантаста, создавались, в общем-то, одновременно с новеллами. Это перекочевавшие позже в кинематограф «Машина времени» (1895 г.), «Остров доктора Моро» (1896 г.), «Человек-невидимка» (1897 г.), «Когда спящий проснётся» (1899 г.), «Война миров» – в другом переводе «Борьба миров» (1898 г.) – и даже созданные в начале нового века «Первые люди на Луне».

Уэллс отказался от цикличности в построении новелл, характерной ещё Конан Дойлю. За что и дождался упрёка от Честертона – впрочем, он мог воспринимать упрёки современников и в качестве похвалы – он ведь и хотел уйти от традиции «накручивания циклов» (возродившейся сегодня у других, русскоязычных авторов детективного и «фантастического» жанра). Его новеллы во многом уникальны. Каждая из них открывает удивительный, целостный мир. Единство взгляда на мир вообще хорошо чувствуется в произведениях Уэллса. Цельность натуры, цельность творческой личности – согласитесь, не часто встречающееся свойство.

Если новелла удаётся Уэллсу, то сила впечатления от, безусловно, монолитного и лаконичного произведения превосходит всё ожидаемое! Жаль, что со временем он утратил интерес – или способности? – к созданию столь совершенных миниатюр.

Герберт Уэллс весьма смело высказывается о своих современниках – и если в новеллах это чаще собирательные образы политиков, лавочников, рабочих, то в автобиографии он, к примеру, анализируя творчество Киплинга, называет того самым непонятным из современников. Более того, как – риторически спрашивает Уэллс – может человек с подобным даром художника быть одновременно мелким и гнусным садистом? Оставим это высказывание Уэллса без комментариев; к новеллам Киплинга он относился весьма неоднозначно. Возможно, здесь накладывались и какие-то личные отношения или впечатления.

Интересно, что с 1903 по 1908 год Уэллс состоял в известном «Фабианском обществе», названном по имени римского государственного деятеля Фабия Максима, достигшего успеха в борьбе с Ганнибалом своей медлительной тактикой (что-то вроде изматывания противника).

Этот факт сам по себе говорит об интересе к – и, главное, участии писателя в – политической жизни. Отголоски, политические мотивы ощущаются и в некоторых его рассказах – впрочем, это не вызывает у читателя дискомфорта, поскольку автору присуще, наряду с многими другими достоинствами, чувство меры.

Английская реформистская организация, основанная в 1884 году, без сомнений, многое сделала для того, чтобы превратить общество и государство в более демократические и даже более социалистические – наверное, слово «социальные» здесь больше подходит – формации.

«Фабианское общество» вошло в 1900 году в состав лейбористской (читай – рабочей) партии, практически сразу после её основания. И продолжало существовать на положении особой литературно-публицистической группы. Так что, можно смело утверждать, что Герберт Уэллс внёс весомый вклад «в рабочее дело», фактически участвуя в общественно-политической деятельности лейбористов. Ленину лейбористы не нравились, он считал их законченными оппортунистами и либералами, чуть ли не изменниками рабочего класса. Ну, это всего лишь мнение отдельно взятого вождя, не будем на нём подробно останавливаться.

Кстати, Уэллс дождался триумфа лейбористской партии – состоящая преимущественно из рабочих (хотя возглавляемая, как правило, далеко не рабочими), она пришла к власти в Британии сразу после Второй мировой войны, в 1945-м, ещё при жизни писателя.

Расслоение и поляризация общества, обнищание наиболее обездоленных и обогащение «элиты», противоречие между развитием техники и ухудшением положения большей части народа Уэллс считал характерной чертой современного ему буржуазного общества. Подчёркивая, что в условиях капиталистической анархии, неуправляемого «дикого» капитализма научные открытия используются часто во вред людям, в разрушительных целях. В этом его подход к научной фантастике и пониманию развития общества во многом совпадает с подходом Александра Беляева, считавшего Уэллса своим любимым писателем.

В романе «Освобождённый мир», увидевшем свет в 1914 году, Герберт Уэллс предсказал изобретение страшного оружия – атомной бомбы. Подобно академику Вернадскому, писатель-фантаст, размышляя над преобразованием общества путём реформ, приходил к мысли о необходимости передачи власти учёным, инженерам, творческой интеллигенции (что нашло отражение в произведениях «Прозрения», «Современная утопия» и «Новый Макиавелли», написанных с 1902 по 1911 годы). Подобные идеи можно найти и у других его современников (например, у Стэплдона), и у современных сторонников социально справедливого прогресса.

Идея технократии выражена и в социально-бытовых романах Уэллса «Любовь и мистер Люишем», «Киппс», «Тоно Бенге», «История мистера Полли», «Проницательность господина Бритлинга».

В 1920 году писатель впервые посетил Советский Союз и беседовал с Лениным. Под впечатлением поездки он заявил в книге «Россия во мгле», что только коммунисты способны управлять Россией, однако счёл утопией план ГОЭЛРО. Светлые ощущения от поездки в страну, где хоть частично реализуются его мечты о социальной справедливости, нашли отражение в романе «Люди как боги», написанном в 1923 году.

Вторично посетив Москву в 1934-м, Уэллс побывал и в Ленинграде, где встретился с Александром Беляевым. Высоко оценив романы советского писателя «Человек-амфибия» и «Голова профессора Доуэля», западный гость отметил их отличия от большинства книг европейских и американских. С горечью он сказал: «В современной научно-фантастической литературе на Западе невероятно много фантастики и столь же невероятно мало науки».

«В ожидании» – роман, появившийся в 1927 году и посвящённый всеобщей забастовке 1926 года в Англии – отразил понимание писателем нарастающих классовых противоречий и необходимость обуздания «диких капиталистов». Уэллс подвергает объективной критике пороки современного ему буржуазного общества в романах «Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь», «Бэлпингтон Блэпский», «Необходима осторожность» – в какой-то степени это продолжение его общественно-политической деятельности, начатой в период его причастности к лейбористской партии (точнее, участия в работе «Фабианского общества»).

Уэллс, подобно некоторым другим видным писателям и политическим деятелям Запада, вовремя увидел опасность фашизации Европы, что нашло отражение в романе «Самовластье мистера Парэма», прочитанного публикой в 1930 году, и в написанной через шесть лет повести «Игрок в крокет». Он сравнивал фашизм даже не с эпохой «мрачного средневековья», а со временами неандертальцев, сплошного мрака дикости, тупости и злобной агрессии.

В теоретических работах – написанном в 1928 году «Открытом заговоре» и других статьях – а также в некоторых художественных произведениях («Мир Уильяма Клиссолда», написанном в 1926-м) он развивал идеи «организованного капитализма», при котором должны исчезнуть недостатки буржуазного общества.

Герберт Уэллс, пожалуй, оказал весьма существенное влияние на известные слои интеллигенции, разочаровавшейся в анархии капитализма, искавшей пути к социализму. Не к национал-социализму (мелкие «фюреры» встречались и в Британии), а, скорее, к выстроенной позже (и севернее Великобритании) модели «шведского социализма», наиболее удачно сочетавшей в себе частный капитал, частную инициативу и социальную защищённость всех слоёв общества без исключения.

Родился Герберт Джордж Уэллс (Wells) 21 сентября 1866 года в семье скромного торговца. Детство прошло в бедной посудной лавке, затем в аптеке – где он одновременно работал и учился. В это время маленький Герберт, когда выпадала возможность, читал всё, что попадало к нему в руки. Будучи подростком и продолжая «ученичество» в одном, а затем другом мануфактурном магазине, Герберт всё так же читает взахлёб. Младший приказчик, младший учитель – вскоре он уже работал в начальной школе, обучая детей помладше – почти чудом получил стипендию Лондонского университета!

Первый курс педагогического факультета Лондонского университета – так называемой «Нормальной школы» – был для Уэллса достаточно бурным во всех отношениях, и в качестве становления его как творческой личности, и фактически научного сотрудника естествоиспытателя Томаса Г. Хаксли (Гексли), и в смысле увлечения социалистическими идеями. Впрочем, вряд ли Хаксли – выдающийся учёный, ученик и популяризатор самого Дарвина – взял бы на себя ответственность за то, что голодный и неловкий (да ещё с чудовищным комплексом социальной неполноценности – Герберт был, пожалуй, единственным на курсе, прорвавшимся в университет из низов общества) студент-первокурсник стал социалистом.

Уэллс рвался в бой! Он пришёл в этот мир – новый для себя мир – не для того, чтобы занять в нём «уютное местечко», спокойную «экологическую нишу», а для того, чтобы этот мир переделать, сделать его более справедливым!

«Препарат под микроскопом» (рассказ, написанный через пять-шесть лет) как раз посвящён этому периоду в жизни молодого Уэллса и во многом автобиографичен. Писатель с изрядной долей иронии смотрит на студента-первокурсника, наделив юношу многими своими чертами. Хотя сам он ушёл из Нормальной школы по причинам, скорее, более простым, чем расписанным в новелле.

Первый курс, целиком посвящённый биологии, вёл Томас Хаксли, блестящий лектор и публицист. Уэллс, отлично закончив курс, всегда считал счастьем, что ему выпало учиться у Хаксли. Научный склад мышления большей частью он приобрёл именно в этот период. Кстати, многие идеи Уэллса, реализованные в новеллах и романах, имеют отправной точкой те или иные мысли Хаксли, в том числе высказанные им «на ходу» и которым сам Хаксли, возможно, не придавал особого значения.

Позже Уэллс напишет: «К несчастью, в Нормальной школе был только один Хаксли». И это естественно – таланты и гении редко встречаются в «повышенных концентрациях». В общем, с каждым годом студент учился всё хуже и на третьем – последнем – курсе вылетел из университета, не сдав экзаменов по минералогии.

Уэллс всё же получил диплом и учёную степень, но позже. А со временем даже защитил докторскую диссертацию по биологии!

Наука в те времена привлекала всех. Научные идеи витали в воздухе, вытесняя религию, вызывая настоящие потрясения в массовом сознании – это сейчас мы уже привыкли к ежедневным научным открытиям и достижениям техногенной цивилизации. Тогда же научные идеи проникали во все поры общества, не обходя, конечно же, художественную сферу.

Герберт Уэллс говорил о себе, что всё, им написанное – призыв к переменам. Наверное, поэтому его книги взахлёб читала – и даже сейчас продолжает читать – молодёжь.

Перемены в науке. Перемены в политике и в литературе. Перемены – в лучшую сторону, к более справедливому устройству мира!

Наука и политика сплавлены с художественными – общечеловеческими – ценностями в книгах Уэллса. Наверное, всё это вместе взятое – монолитное, целостное восприятие Настоящего и Будущего – помогает миллионам людей на Западе и на Востоке, захватив с собою в путь романы, повести и новеллы великого писателя, идти вперёд, не теряя надежды. Наверное, он был прав!